К автомобилю Франческа привыкала постепенно. Вот уже месяц как отец подарил ей бравого красного коня с четырьмя кольцами на бампере, и за весь этот месяц сама ездила Корелли хорошо если десяток раз, да и то три из них — под присмотром папы, который хоть и знал, что дочь его год назад права получила сама, а потом периодически позволял ей садиться за руль своего автомобиля, но все равно не верил, что его дочь спокойно сядет за руль и поедет. Потом уехала на неделю на пляж с такими же друзьями, и необходимости ехать на своей машине не было, на важные встречи, боясь застрять в пробке, добиралась по привычке общественным транспортом…
Вот и вышло, что за рулем собственной машины Франческа чувствовала себя так, будто села в нее в первый раз. Здесь все казалось не таким, как в машине папы, а рядом не было его или хотя бы инструктора, которые и подскажут, и помогут, и обругают. Но, увы, привыкнуть к собственному автомобилю и перестать его бояться можно было только одним способом: сесть за руль. И вот уже неделю Чесс послушно пыталась, выбираясь на машине за покупками или на какую-нибудь встречу. Собственно, сейчас был именно такой случай: отец позвонил утром и сообщил, что ее, Франческу, хотят видеть некоторые люди, с которыми ей в будущем предстоит работать, и Корелли честно прогнала остатки сна, собралась и, полная воодушевления хоть сегодня справиться со своими опасениями, направилась в гараж за своей Audi. И вроде все было хорошо, но после, анализируя произошедшее двадцатью минутами позже, Франческа с огорчением констатировала, что навлекла беду сама.
Во-первых, ее автомобиль полностью подходил под характеристики автомобиля, призванного возить женщин разного возраста и степени привлекательности, но обязательно недалекого ума. Не красный, а скорее бордовый, но все равно «красненький» компактный кроссовер с автоматической коробкой передач был как раз тем, что богатенький буратино мог подарить своей пассии, чтобы удовлетворить многие ее требования и минимизировать потенциальный урон от ее нахождения за рулем. Еще и под зеркалом заднего вида висел жирный плюшевый хомяк сантиметров двадцать высотой — подарок от дорогих друзей, которым Чесс позорно проспорила, и теперь вынуждена была возить эту образину с собой.
Во-вторых, собственный внешний вид: для встречи, памятуя о нелюбви папы к джинсе и рубашкам (особенно в местах вроде ресторанов, где подобная одежда неуместна чуть более чем полностью — а именно в ресторан на завтрак отец ее и пригласил), Франческа выбрала кофейного цвета обтягивающее платье, условно подходящее под определение делового, и даже влезла в босоножки на каблуках, чтобы довершить образ настоящей женщины, которой машину подарили, а не… не важно, впрочем.
В-третьих, карма. Изрядно загаженная карма, в том числе шутками о женщинах за рулем, о которых Франческа как только не отзывалась. О себе, собственно, тоже, особенно после того, как пошла в автошколу и получила права.
Но шутки были шутками, и по правде одной из того особого подвида водителей, которые прежде всего женщины, а потом уже существа, у которых в теории должна присутствовать хоть крупица логики, Корелли себя не считала.
Выруливая на поворот (к счастью, пустой, не считая разве что пешехода, которого Франческа собиралась пропустить), она поняла, что что-то не так. Настолько не так, что чертовы тормоза не хотят работать, и затормозить Чесс не успевает — а чертов пешеход будто не видит в опасной близости машину с женщиной за рулем, которую лучше бы пропустить, иначе себе дороже будет.
…чертова машина все-таки затормозила. Скорость, к счастью, у нее была небольшой, но и этой несчастному пешеходу могло хватить — зажмурившись и пробормотав что-то среднее между «мамочки» и «блядь», Франческа отчетливо услышала, как ее «красненькая машинка» со стуком во что-то врезалась.
Открывать глаза она, по правде, боялась.
«Чертова обезьяна с гранатой», — самое мягкое, что пронеслось в голове Корелли в свой адрес.

Отредактировано Francesca Corelli (25.06.2016 13:46:21)

Человек, на которого Франческа по глупости душевной и недостатку опыта, налетела, был жив. И ругался, как здоровый, из чего наконец-то открывшая глаза Корелли заключила, что звонить отцу со словами «Папа, я задавила человека», пока рано. И вообще, похоже, несчастный сбитый мужчина — все-таки мужчина — был скорее зол, чем сбит, и, боги, насколько же зол! Он говорил что-то — на повышенных тонах, но, к счастью, хотя бы не кричал — и даже сделал несколько шагов к машине.
Франческа его, по правде, толком не понимала. Слышала какие-то отголоски рассерженных восклицаний, разбирала, кажется, каждое слово, но осознать не могла: в ушах (да что там, во всем теле) глухо бились удары сердца, и их скорости сейчас мог бы позавидовать любой прославленный бегун.
Я.
Сбила.
Человека.
Твою.
Мать.
Уже этого факта — ну и что, что несчастный сбитый жив и почти здоров — хватило Корелли, чтобы выпасть из объективной реальности в угоду панике, накатывающей волнами большими, чем во время шторма в океане, но реальность в лице того самого (не)убиенного не просто неумолимо приблизилась к зоне досягаемости Франчески, но еще и распахнула дверцу в едином рассерженном порыве.
А ведь Чесс считала, что блокировала ее! Раньше, по крайней мере, она была уверена в этом на все сто процентов и даже не задумывалась, но, кажется, недостаточно выработанная привычка подвела — точно, она ведь садилась в машину, разговаривая с отцом. Дрожащей рукой Корелли проверила, пристегнулась ли она, и немного успокоилась, насколько вообще это было возможно, пальцами наткнувшись на грубую полоску ремня.
Тем временем несчастный — хотя, господи, на несчастного этот рассерженный мужик походил меньше всего — прохожий сказал что-то про аварийку, и Корелли включила ее скорее на автомате, чем действительно осознав. Точно, ее ведь учили тому, что нужно делать, попав в происшествие, и на все вопросы инструктора по этой теме Франческа ответила правильно — но как же реальная ситуация отличалась от промоделированной! Например, никто не объяснил Чесс, что справиться со страхом окажется так сложно: ее пальцы тряслись, в висках глухо стучал пульс, а дыхание заходилось, прерывистое, и кислорода все не хватало и не хватало. Еще и этот мужчина, который, правда, лучше бы лежал на асфальте без сознания, чем кричал и ругался! Хотя нет, пусть лучше кричит и ругается, так он хотя бы жив, а Франческа — точно не убийца…
Слово «жив» из мыслей резонансом отозвалось на что-то похожее из уст разозленного мужчины. Кажется, он требовал от Франчески какой-то реакции — действительно, она ведь все это время молчала и тупо смотрела вперед, никак видимо не реагируя на гневную тираду.
— Д-да, пр-р-ростит-те, — наконец проговорила она; собственный голос звучал жалко и глухо и принадлежал какой-то глупой истеричной девчонке. Таких Корелли терпеть не могла всю сознательную жизнь, и осознание того, что этот мужчина посчитает ее кем-то подобным (а то и хуже) подействовало необходимым мешком по голове. Не то чтобы пальцы перестали трястись, а сердце глухо стучать, отбиваясь во всем теле, но теперь Франческа хотя бы осознавала, что, где и почему. Что ей надо что-то сделать, как-то разобраться в сложившейся ситуации — и объяснить прежде всего, что это не она такая дура-неумеха, а с машиной что-то случилось. То есть она, конечно, новичок за рулем и все такое, но вина не только ее.
Решимости Франчески хватило на то, чтобы отстегнуть ремень и выйти из машины. А потом она резко съежилась, как мышка перед удавом, и юркнула в свою маленькую норку, оставив Корелли наедине с этим… Этим…
Огромный, прямо-таки здоровенный, мужик возвышался над Франческой (которая, между прочим, законно считала себя высокой и была на каблуках!) на добрую голову, а в плечах был шире, наверное, раза в два. Натуральный шкаф, и этого шкафа Корелли умудрилась сбить. Да он свернет ее в бараний рог и не заметит — да что там, о таких скорее машина помнется, чем им что-то сделается!
— Я понимаю, что сложившаяся ситуация не располагает к другому, — тихо (и совсем не смело) начала Франческа, глядя на жертву ее водительских талантов снизу-вверх, — но, пожалуйста, вы не могли бы не повышать голос? — Она оглядела мужчину с ног до подбородка, отмечая с радостью, что крови нигде не видит. — Если нужно, я вызову скорую. Еще надо патрульных, и в автосервис позвонить, — и тут же потянулась за мобильным, который даже достала из держателя, но выронила на асфальт. Спасибо, хотя бы не разбила! Кое-как наклонившись за телефоном, — ноги слушались так же плохо, как и руки — Франческа сжала его в руках, будто это была ее последняя надежда на спасение, и несколько раз зло моргнула, смахивая предательски рвущиеся слезы. Она не плакала черт знает сколько и не собиралась делать это сейчас, но хреново все равно было до жути — не хватало еще выглядеть не просто как дура, а как дура, которая вот-вот разрыдается! Спокойно, Франческа, спокойно, ты была готова к этому, когда садилась за руль. ДТП случаются часто…
Да ни хрена не готова!
— Послушайте, я не совсем знаю, что делать в таких ситуациях, поэтому если о чем-то забыла… — она подняла взгляд на рассерженного мужчину, у которого разве что написано не было большими буквами «ну и дура», и неожиданно разозлилась — на себя саму, конечно же, но злость не разбирала, на кого выливаться. — И это не я тупая баба, которая не знает, где газ, а где тормоз, а эта проклятая машина отказалась тормозить! Я очень-очень рада, что вы живы и здоровы, но, если вы будете на меня кричать вместо того, чтобы разобраться по-человечески, я сама вас убью! — и, в подтверждение собственных слов, угрожающе махнула телефоном… который, конечно же, снова выскользнул из рук, и на этот раз — аккурат на угол. По экрану прошла вереница трещин, и пока Франческа поднимала его, больше всего ей хотелось сесть возле машины и расплакаться, уткнувшись головой в колени.

Колокольчики истерики подействовали на разозленного мужчину благотворно: он успокоился и подошел к вопросу чуть более здраво. С ним все оказалось в порядке, и скора не нужна, и даже полицию он милостиво разрешил не вызывать… Вот только кто бы успокоил саму Франческу? Дрожащими — спасибо, что это осталось единственным внешним проявлением подступающей истерии — пальцами она попыталась включить телефон, но тот, конечно же, не отреагировал: надо же было уронить так, чтобы повредилась плата, а не только разбился экран!
Впрочем, это было меньшим злом. Куда больше пугала неисправность — новой, между прочим! — машины. А еще последствия аварии, немного этот слишком большой мужчина и возможные перспективы того, что тормоз отказал бы на большей скорости и на более людном пешеходном переходе. Одних этих мыслей было достаточно, чтобы паника вернулась, но пострадавший, к счастью, решил разобраться в произошедшем и задал вопрос.
Вопросы, надо сказать, всегда действовали на Франческу благотворно, если были конструктивными и требовали четкого ответа. Как этот, который задал мужчина, и она поспешила ответить, как если бы отец спросил об ошибке в работе протеза:
— Я не знаю точно, в чем дело, и в машинах не разбираюсь от слова совсем. До этого проблем не было, но сейчас, когда я попыталась затормозить перед переходом, тормоз сработал с опозданием. В итоге я едва вас не сбила, — на этом рефлекс отключился, но, к счастью, запустил работу мозга — который из-за почти состоявшейся аварии функционировать не хотел совершенно. Например, теперь он смог проанализировать сказанное мужчиной и сделать вывод, что Франческе, похоже, хоть в чем-то повезло. В полумилионном Палермо натолкнуться на автомеханика (причем натолкнуться в прямом смысле и на автомобиле) — чем не чудо?
— Если вы поможете, я буду очень благодарна, — выдохнула Корелли с облегчением и осознала, что истерить и плакать ей больше не хочется. Да, создала аварийную ситуацию, да, едва не сбила (вернее, сбила, но едва) человека, да, разбила к чертям телефон. Но телефон все равно пора было купить новый, человек оказался жив и относительно здоров, причем претензий он, похоже, больше не имел, а аварийная ситуация… разрешится, надо только вызвать эвакуатор. Еще и будет возможность сразу же проверить, что с машиной не так, чтобы впредь ничего не случилось. Еще и мужчина, оказавшийся автомехаником, по крайней мере выглядел надежным. Такому Франческа с легкостью доверила бы — и доверит, похоже — автомобиль, а не окажись он пострадавшим, еще и с радостью спихнула все заботы.
Впрочем, он сам охотно помещал их на себя, даже ту, которая относилась к успокоению истеричной девицы.
— Спасибо, я уже почти успокоилась, — действительно ровным тоном заверила Франческа, пряча все еще подрагивающие пальцы. Мужчина говорил предельно спокойно, и это тоже настраивало на нужный лад. — Других вариантов у меня нет. Если честно, я вообще не особенно знаю, что нужно делать в таких ситуациях. Хотя, вы наверняка заметили, — она позволила себе кривую ироничную полуулыбку. Теперь собственная вспышка и крайне идиотское поведение вызывали только стыд, и Корелли спешила сгладить дурное впечатление, которое она успела произвести на мужчину. — Спасибо. Вы очень обяжете меня, если поможете.
«А если еще и пустите понаблюдать, как в машине копаетесь…» — появилась в голове почти мечтательная мысль. Впрочем, она почти тут же перешла в план: действительно, надо попробовать напроситься. И если не задавать вопросы, то хотя бы внимательно следить за действиями, чтобы потом разобраться самой: еще хоть раз чувствовать себя дурой, которая не понимает, откуда взялась проблема и в чем она состоит, Корелли решительно не хотела.
— Франческа, — она протянула руку, хотя мама и пыталась выбить из дочери эту привычку. — А вы?.. И, — Чесс позволила себе еще одну улыбку, в этот раз виноватую и, как она надеялась, хоть немного милую — ей, в конце концов, надо было обратиться с просьбой, причем отказ мог повлечь за собой плохие последствия, — могу я воспользоваться вашим телефоном?
Прежде всего, надо было позвонить отцу. Сообщить, что дочка не приедет, потому что чуть не сбила человека, а машину надо отвезти в автосервис, извиниться за сорванную встречу и попытаться уверить отца, что сложившаяся ситуация не так плоха, как кажется на первый взгляд.
А потом, наверное, угостить своего почти что спасителя обедом — да хоть выпивкой, что захочет. Если он действительно поможет разобраться (читай: разложит все по полочкам), Чесс с радостью разорится на лучший ресторан или бар.

Отредактировано Francesca Corelli (02.07.2016 23:45:28)

Получив в руки долгожданный — отцу следовало позвонить, наверное, еще до того, как Франческа врезалась в Рика, тогда, возможно, он решил бы, что позвонила она не поздно — телефон, Чес по памяти набрала номер отца и, едва гудки сменились холодным приветствием, выпалила на одном дыхании:
— Пап, это Франческа. Я попала в аварию и сломала телефон, поэтому никак не смогу приехать, — и прежде чем родитель смог переварить свалившуюся на него информацию, так же поспешно добавила: — Не переживай, я в порядке, машина в порядке, я просто сбила человека. То есть не совсем сбила, — поправилась она, остро желая, чтобы сам «не совсем сбитый» этого не слышал, — он тоже в порядке, да еще и оказался автомехаником, поэтому сразу же машину и посмотрит. В ней почему-то почти отказали тормоза, только не говори маме, пожалуйста.
Это все Корелли произнесла даже не одной фразой — одним предложением, без пауз там, где должны быть точки и запятые, и только осознав, как ужасно тараторила, поняла, что все еще не успокоилась: вот так быстро-быстро она говорила, только когда сильно волновалась, даже если внешне казалась спокойной. И отец это свойство своей дочери хорошо знал, поэтому не стал обвинять ее в обмане, — как же глупо и надуманно все звучало со стороны! — а всего лишь тяжело вздохнул, и посетовал, что родная дочь над ним издевается. А ведь сегодня должна была состояться важная встреча — о важности которой Франческе, конечно же, не сказали. И чем больше отец говорил, тем больше глаза дочери лезли на лоб: до того важные лица сегодня хотели с ней встретиться. В конце концов удивление достигло своего пика, и Чес, немного позабыв о том, что сейчас не одна, воскликнула:
— Встреча с доном Тимотео?! Еще и его сын Занзас?.. — она осеклась и коротко глянула на Рика, не слышал ли. Хотя эти имена ему бы все равно ничего не сказали — но вдруг? Афишировать свою практически никакую, но все же связь с мафией, Франческе не хотелось (да и никому в здравом уме, наверное), но, черт, папа под марку деловой встречи с «важными людьми» решил подсунуть дочери очень важных людей! Настолько, что, черт, если бы она знала — сама в столб въехала и расшибла машину без жалости. Теперь Корелли посмотрела на Рика уже с благодарностью: как удачно он подвернулся перед машиной и как удачно благодаря ему можно вернуться домой только вечером, когда станет ясно, что с машиной, а сам жертва-помощник будет достойно отблагодарен.
Отец со сложившейся ситуацией, к счастью, смирился, и даже обронил, что этот Занзас все равно приезжать не собирался (и зачем пугать, спрашивается?), и посоветовал разобраться с автомобилем, чтобы больше не попадать в происшествия. Пообещав обязательно во всем разобраться, Чес напомнила отцу о просьбе не говорить ничего маме и, стерев на всякий случай номер из списка вызовов, вернула телефон владельцу.
Тот уже вовсю хозяйничал в машине, и выглядел в ней, типично женской и невозмутимо красненькой, немного забавно, но на удивление уместно: при наличии такого вот мужчины на месте водителя автомобиль будто облагородился, и Чесс на него даже засмотрелась — с ней машина так внушительно никогда не смотрелась. Рик, кажется, проверял тормоз, — во всяком случае, Франческе хотелось верить, что она правильно догадалась о происходящем — но потом все-таки вышел из машины, ничего, судя по его лицу, не обнаружив. Зато у него появился вопрос, и Корелли пришлось напрячься, чтобы ответить.
— Не уверена, — честно призналась она, — сейчас мне кажется, что что-то такое было, но это может быть из-за ваших слов. Когда я ездила на ней в прошлый раз, — только вспомнить, когда именно, у Франчески не получилось, — все точно было в порядке, никаких посторонних звуков, а сегодня… Кажется, она завелась не так, как обычно. Ну, то есть завелась почти сразу, но что-то было будто не так, — сказала — и почувствовала себя полной дурой. Настолько, что ляпнула в ответ на следующий вопрос: — Пожиратель миров. Хомяк. Имя.
Да-да, жирный плюшевый хомяк по имени Пожиратель миров. Звучит-то как! Чес даже пожалела, что не сама это имя придумала: им хомяка нарекли до того, как вручить счастливой владелице, и потребовали в рамках платы за спор не только не снимать его, но еще и обязательно называть полным именем, особенно если кто-то спросит.
Взгляд на Рика Чес поднимать, если честно, боялась. Мало ли, что он думает о жирных хомяках-Пожирателях миров.

***

Несчастную машинку наконец-то погрузили на эвакуатор, едва не добавив хозяйке пару седых прядей: ей почему-то вдруг стало страшно и за машину, и за сам эвакуатор, и особенно почему-то за плюшевого Пожирателя миров, который одиноко раскачивался под зеркалом и смотрел на мир своими грустными голодными глазами. Объективных причин не было, поэтому Франческа решила, что просто словила афтершок, запоздавший колокольчик прошлой истерики. Но машинка в воображении скатывалась с эвакуатора и разбивалась так красочно, что хозяйка невольно поежилась и перевела взгляд на Рика. Его шутливый вопрос и нагловатое выражение лица отлично отвлекли от собственного воображения, и Чесс ответила с улыбкой:
— Люблю быть в центре, — после чего, дивясь собственной наглости, заняла это самое место по центру, оставляя Рику место у «окошка». И спросила на свой страх (и любопытство, проклятое любопытство). — А если я угощу вас чем-нибудь, вы расскажете сейчас, что может быть с машиной, и когда определите — что с ней все-таки случилось?
О том, что в таком случае Франческа будет выспрашивать все детали, она благоразумно умолчала.

Отредактировано Francesca Corelli (23.07.2016 14:13:58)

Не то чтобы Франческа так уж сильно пожалела о своем выборе, но определенно пару раз мысленно обругала себя, что не поняла намек. В кабине эвакуатора было тесно — еще бы, рядом с двумя такими амбалами — и жарко, а проклятое платье задралось до самой грани приличия, и поправить его не было возможности. Еще и эти мужчины вокруг… Хотя, наверное, на них жаловаться не приходилось, как раз наоборот: такому соседству Чес была рада. Во всяком случае та ее женская половина, которая еще не атрофировалась из-за постоянной учебы, работы и собственных изысканий. И какая девушка в здравом уме (если убавить, конечно, жару и проклятое платье) будет не рада в глубине души тому, что оказывается зажата между двумя сильными мужчинами? Тем более, когда один из них мало того, что высоченный (а это Корелли, высокая для итальянки, ценила особенно), так еще и в машинах разбирается — и Чес не могла поклясться, что второй факт привлекал ее меньше. Не в том плане, конечно, чтобы сейчас начать откровенно заигрывать с Риком, скорее в созерцательно-сенсорном: чего греха таить, таких мужчин в окружении Франчески было мало, любители физического труда редко шли в информационные технологии.
К тому же, совсем недавно она рассталась со своим прошлым парнем, а нынешний с ней еще не случился — хотя очаровательный Виктор, поступивший в Палермо в магистратуру после московского вуза, уже давно намекал на свой интерес и по росту Рику почти не уступал, разве что в плечах был поуже. Но в машинах он не разбирался, предпочитая общественный транспорт, и вообще в окружении Франчески если кто и передвигался на собственных четырех колесах, то профанами они были такими же, как она.
Поэтому, решила Корелли для себя, из встречи с Риком, которого ей послала не иначе как судьба, следует выжать все по-максимуму. При необходимости даже аккуратно настоять на второй — мало ли, под каким поводом.
Чес словила свой собственный решительный взгляд в зеркале заднего вида и поспешно опустила глаза, давясь смехом. Как удачно, что Рик не смотрел на нее: точно бы испугался и не согласился даже на невинное предложение пообедать или выпить вместе в качестве благодарности. Справившись с собственными коварными планами и реакцией на них, Франческа еще раз попросила у своего спасителя телефон и на этот раз отправила папе СМС, в котором сообщала о том, что будет поздно, и просила сказать маме, что это из-за встречи с друзьями. Отец, разумеется, ничего не ответил, но Чес знала, что ее просьбу он выполнит, поэтому со спокойной душой вернула телефон, удалив отправленное сообщение.

***
Несмотря на в принципе приятное соседство, на улицу по прибытию Франческа вышла, как в Рай. Поправила чертово платье и отмахнулась от излишне заботливого Рика, дескать, все хорошо, спасибо, вода не нужна, просто на каблуках и в платье ездить в эвакуаторах ужасно неудобно. А потом повторно чуть не рассмеялась, заметив, как механик, ну точно настоящий профессионал, задумчиво почесал затылок.
Жест был до боли знаком и любим каждым, к кому можно было приплести слово «техник» или «технарь»: точно так озадаченно Чес смотрела на дело рук своих, когда по примеру отца собирала двигающуюся игрушку непонятной формы, а игрушка почему-то двигалась не так, как было задано. Точно так же ее друзья чесали затылок, пытаясь разобраться в коде, который в одном случае из двадцати выдавал совершенно неожиданный ответ, хотя никаких предпосылок для этого не было. Точно так же преподаватель, уставившись на собственные каракули в контрольной Чес, чесал затылок, силясь разобрать, что именно написал и почему за это снизил балл, хотя все правильно.
К тому моменту, когда озадаченный Рик развернулся, готовый вынести вердикт, Франческа едва подавила рвущийся смешок. Выслушала мастера с лицом знатока, хотя поняла не больше того, что он пытался сказать. Что такое тормозные колодки, кончено, она знала, но понятия не имела о причинах, которые могут вывести их из строя, и собственное незнание никак не могло радовать.
— Спасибо, буду иметь в виду, — улыбнулась Чес Рику и подумала, что, действительно, надо выпить воды, а еще лучше — вылить ее на себя. Вот только если мужчины, работающие в автосервисе, вид девушки в мокром платье и одобрят, то ей самой привлекать к себе внимание не хотелось. — Схожу за водой и буду ждать у машины, — пообещала она, мысленно завидуя Рику: ей самой переодеться хотелось со страшной силой.
Пока спаситель ушел менять парадный доспех на рабочий, Чес прошлась до кулера с водой и влила в себя, наверное, добрых пол литра, настолько сильной оказалась жажда, и даже выудила среди конфет ментоловый леденец, неплохо освеживший. Осматриваясь по сторонам с видом деревенщины, впервые оказавшейся в столице, она с трудом заставила себя остановиться в паре шагов от ног, владелец которых самозабвенно копался под машиной, и заглянуть к нему, коснувшись таинства автомехаников. Еще сложнее было не подбежать к двум другим мастерам, которые копались под капотом, и не начать заглядывать из-за спин, но Франческа удержала себя и подошла к собственной машине, где и обещала дождаться Рика. Что, впрочем, не мешало ей все так же восторженно глядеть по сторонам.

Когда Рик вернулся, одетый по-рабочему, в комбинезон и майку (спасибо, что не без нее — или лучше бы без?), Франческа на миг ощутила себя маленьким ребенком, окунувшимся в сказку. В ее личную сказку, конечно же, потому что в прошлый раз такое ощущение вызвал поход в музей вычислительной техники, в котором кроме Чес детей было штуки три или четыре, а искренне радовалась и то она одна (и «Не трогай!» тоже кричали чаще всего ей, но кого волнует раздражение невысокой тетеньки в очках, когда там так интересно). Вот и сейчас Корелли было до безумия интересно, и руки хотелось протянуть, чтобы потрогать — инструменты, конечно же, потому что собственную машину Чес потрогать могла в любой момент. Да и не видела она в ней ничего интересного, как минимум потому что не понимала еще больше, а как максимум — потому что сердце ее навеки было отдано мелким процессорам, основной движущей силой которых была не (совсем?) механика.
Но все равно было безумно любопытно, как с этой громадиной (которая машина) Рик (тоже та еще громадина) будет разбираться, причем любопытно настолько, что на вопрос о роде деятельности Франческа, обычно напрягающаяся от такого интереса, пропустила, ответив что-то невразумительное. И вся обратилась во внимание.
По правде, она слабо понимала, что именно делал Рик. Открутил колесо — ан нет, всего лишь штуку сверху, кажется, это называлось диском. И дальше началось шаманство. То, что для Чесс выглядело обычными кусками железа, вызвало у механика живейший интерес, из чего Корелли заключила, что глупые железячки были не такими уж и глупыми. Во всяком случае, Рик что-то там крутил, смотрел, — Чесс тоже не удержалась и наклонилась поближе, даже не подумав, какой хороший вид может открыться сзади — а потом ткнул отверткой, и из трубки вытекло немного жидкости, по консистенции похожей на масло. Машинное? Или — кажется, папа упоминал, что она как масло — та самая мифическая тормозная жидкость, за уровнем которой Чес было положено следить, но ни в коем случае (под страхом смерти) не пытаться сделать что-то самой?
Франческа не знала, но сделала зарубку на будущее — обязательно спросить.
Рик тем временем отковырял еще что-то, и Корелли в очередной раз подивилась — откуда столько всего в колесе? Она вообще искренне считала, что кроме стержня, который это самое колесо крутит, штуки, на которую цепляется резина, и собственно резины там нет ничего, а оказалось, что под плоской пластиной скрывался целый маленький машинный мир. И был он до того удивительным, что Чес едва успела отпрянуть, выровняться (я честно стояла тут ровно и не заглядывала мастеру под руку, и без разницы, что мастер это наверняка заметил!) и осознать, что именно этот самый мастер говорил.
Чес слушала его серьезно и внимательно, чтобы потом обязательно загуглить, с чем едят эти самые тормозные колодки и почему они могли сточиться. Замечание о возможной причине заставило ее поежиться (водителем она себя считала не ахти каким, но хотя бы аккуратным, и уж точно не считала, что плохо тормозила — а ездила и вовсе мало), а когда Рик ушел, бороться с искушением заглянуть туда, что раньше казалось Франческе просто колесом, удавалось только минуту-другую, и следующие пару она упоенно рассматривала неведомый простор колесно-автомобильного царства. Основную начинку, похоже, Рик вытащил, — она лежала тут же — но и без того хватало, чем подстегнуть любопытство (утолить его мог разве что обстоятельный разговор с кем-то разбирающимся и вечер серфинга по специальным сайтам); Франческа даже не удержалась и коснулась пальцем капельки масляной жидкости, на ощупь оказавшейся такой же, как и на вид. Палец, разумеется, тут же вымазался, и вытереть его об колесо оказалось плохой идеей. Не намного лучше было одной рукой вытягивать из сумки влажные салфетки, потом доставать из пачки одну (вытащились, конечно же, две сразу) и с остервенением — лишь бы Рик не заметил! — палец вытирать.
Мастер-механик вернулся, когда Франческа почти закончила, и появление его, сопровождаемое заверениями в везении одной конкретно взятой владелицы красной Ауди, заставило ее подпрыгнуть на месте (из-за каблуков, к счастью, эффект сгладился, и визуально это почти не было заметно) и быстро спрятать за спину улику — то есть руку с салфеткой.
А дальше снова была магия: сначала для этого колеса в обратном порядке, потом такая же последовательность для другого. Спрашивать, что как, Франческа не решилась (прямо сейчас спрашивать; дальше либо Рика, либо другого попавшегося под руку бедолагу ждал допрос с пристрастием), продолжая наблюдать за механиковолшебством. Когда Рик сообщил, что проверит еще что-то, опустил авто и открыл капот, Чес не удержалась и пристроилась поблизости, чтобы внимательно рассмотреть, что и как он делает. И, надо же, залить эту самую тормозную жидкость оказалось не так страшно, как расписывал отец: открутить — залить — закрутить, никакой сложности. Дальше закрыть капот и все, никакой магии и никакого шаманства.
И, если честно, даже жаль; Чес ожидала зрелище больше и интереснее, по правде, хотя для первого раза, наверное, ей хватило с головой, и так вопросов появилась добрая сотня. Но пока следовало ответить на вопрос Рика.
— Если не считать игрушек и старенькой каталки, в которой мы в приюте возили друг друга, если воспитательницы заделывали очередной тайный лаз за территорию, — она улыбнулась собственным воспоминаниям, но, сообразив, что зря упомянула приют, тут же продолжила. — В общем, первая. И езжу я на ней всего ничего, если честно, побаиваюсь. Сегодня вот чуть тебя не сбила, а если бы это был кто-то менее удачливый и… большой?
И глупо хихикнула, хотя смешок этот был скорее истеричным.
— В общем, спасибо тебе огромное. Как здесь у вас оплачивается ремонт? — она вытащила из сумки кредитку. — И предложение угощения еще в силе. Ты же не передумал? Только я бы сначала завезла домой машину и переоделась… ты же не против пойти в какой-нибудь бар?