Эта весна пришла в Палермо так стремительно, беспринципно устанавливая свои права, что казалось, будто за окном в одну ночь сменили  поднадоевшую зимнюю картину на совершенно другую, яркую и свежую. Буйство жизни вселяло в сердце какую-то неясную надежду и давало силы двигаться дальше, не чувствуя себя всего лишь винтиком в системе или какой-то проклятой заводной игрушкой. Начавшийся после полуночи с редких крупных капель дождь казался скоротечным, но постепенно он набирал силу и уверенность. Перед сном мечник специально оставил окно приоткрытым, слушая успокаивающий шорох капель, под который же и проснулся. Часы показывали начало шестого. Сегодня он даже проспал дольше, чем обычно, впрочем, так было всегда, когда шел дождь. Одного взгляда за окно хватило, чтобы понять – именно такой тренировки он и ждал. Можно сколько угодно  поливать землю водой, но все равно не будет той влажности в воздухе, которая так порой давит на легкие, не будет этих коварных естественных ловушек в виде отмокшего верхнего слоя земли и луж. Однако пока он собирался на тренировку, дождь прекратился, а между облаками появились разрывы, обещая еще один солнечный день, как и каждый на этой недели. Чертыхнувшись, Скуало скрипнул зубами, коря себя за промедление, но момент был уже потерян, впрочем, это все равно было таким долгожданным разнообразием, поэтому, не раздумывая ни секунды, мечник выпрыгнул в окно, прекрасно помня о том, что одно неверное приземление на карниз или выступ – и его уже не соберут ни в одной клинике мира, но… плевать! Он и не с таким справлялся.
К тому моменту, когда он оказался на площадке, мышцы уже разогрелись окончательно. Он был готов к бою, замерев у края своего любимого тренировочного поля. Секунда выжидания, быстрая оценка условий, расстановки манекенов, которые вчера опять были сменены, короткий, негромкий боевой клич – и вот он уже в центре очередного противостояния со всем миром.
Скуало упивался этой тренировкой, дыша полной грудью, сражаясь с невидимыми противниками, хотя нет, они были очень даже видимыми. Обладая фотографической памятью и отличным воображением, он мог прокрутить в голове любой из своих многочисленных боев, и тогда манекены приобретали черты всех тех, с кем его сталкивала жизнь. Он вспоминал их приемы, защиту, парируя, атакуя, уворачиваясь… Это были все те ублюдки, что мешали жить спокойно – и среди них на первом месте Девятый вместе с его чертовыми Хранителями, до которых было не достать, но как же хотелось отправить их всех в ад, где их ждало законное раскаленное местечко, впрочем, как и его тоже. Но дальше мыслей и образов это не продвигалось, потому что Акула вспоминала о том ошейнике, скорее напоминавшем удавку, что был на нём.
Небольшие трудности в виде влажной почвы под ногами, молодой травы, участь которой была только одна – безжалостная гибель под  подошвой ботинка – распаляли его все сильнее. Нанося очередной удар в центр тяжести манекена, Скуало отпрыгнул назад, делая сальто и приземляясь, но вышло не очень удачно – левая, основная нога, проскользила гораздо дальше, чем он планировал, нарушая его планы по переходу к отработке следующего элемента.
Казалось бы, какая разница, десять сантиметров или двадцать? Но мечник знал прекрасно, что это могло стоить ему жизни на миссии. Сдвинув брови, он быстро встал в начальную стойку, ища ошибку и планируя по новой свои действия. Только после этого Супербиа опять ринулся в атаку на тот же манекен, нанося ему удар и сразу же отпрыгивая назад, на то самое место, где была осечка. На этот раз он приземлился гораздо лучше… и сразу же атаковал другой манекен, целясь ему в «горло»… Блокировка возможного контрудара, вновь прыжок. Черная водолазка уже пропиталась потом, а длинные волосы то и дело хлестали по спине, лицу и рукам, но он уже привык к этому как к чему-то естественному и неотъемлемому…
Приземлившись после очередного прыжка, мечник почувствовал, что он здесь не один, и чей-то взгляд неотрывно следит за ним и сейчас направлен в спину. Это в фильмах ужаса тупые персонажи до последнего не понимают, что стали жертвой. Скуало всегда был хищником, и чутье просигналило ему о возможной опасности. Впрочем, он бы не особо удивился, если кто-то рядовых варийцев пришел понаблюдать – или, что он особо ценил, попробовать с ним сразиться. В конце концов, он никогда не делал тайны из времени и места своей тренировки, а посторонних здесь просто не могло быть. Сузив глаза и заинтересовавшись, Акула резко оттолкнулся от земли, прыгая высоко вверх, перекувыркнулся в воздухе и приземлился метрах в десяти-пятнадцати от того человека, занимая боевую позицию и направив острие меча на возможного противника. Серые глаза впились в это лицо, желая увидеть реакцию незнакомца на свои действия, а в следующую секунду они широко распахнулись.
– ЗАНЗАС!
Выкрикнул он раньше, чем успел что-либо подумать или понять, а потом издал ликующий победный клич: – Врррррроооооооооой!
[AVA]http://s3.uploads.ru/5nLgb.jpg[/AVA]

[AVA]http://s7.uploads.ru/054Io.jpg[/AVA]

«Занзас! Ты все-таки сделал этих ублюдков!» 
Яркая, ошеломляющая своей силой радость заполнила душу мечника. С этим чувством не могли сравниться все его победы жизни! Ему хотелось смеяться на грани безумия и торжества так громко и долго, как мог только он. И после боевого клича, который неосознанно сорвался с губ, должна была последовать очередь смеха, но Скуало не смог. Встретившись взглядом с Занзасом, он застыл на месте, пораженный тем, что увидел в его глазах. Пока лицо мужчины осталось неподвижным, как у статуи, что бывало с ним довольно редко, внутри него как в океане под ровной, обманчивой зеркальной гладью штиля сталкивались, клубились и уничтожали друг друга горячие и холодные течения мыслей прошлого и настоящего. 
Супербиа ни на секунду сомневался, что это Занзас. Именно тот Занзас, неожиданная встреча с которым изменила его жизнь полностью, придала ей смысл и осветила тем огнём, которого он так жаждал, полностью погружаясь в мир мафии, во многом чуждый для него, принимая, не до конца понимая его, ломая границы и идя своим путем… Акула никогда не мог ответить даже себе на вопрос о том, почему пошел за ним, но иной судьбы себе уже не представлял. Обостренным за годы сражений инстинктам и хищному чутью, которое не мог спутать никакой морок проклятых иллюзий, он доверял так, как не доверял порой даже разуму, с которым можно было договориться, и который можно было обмануть.
Сложно было сказать, что точно остановило Скуало. Серые глаза беспристрастно, как камеры наблюдения, фиксировали все действия Занзаса, но сам он словно был где-то далеко. Он заметил его инстинктивное стремление атаковать. У него самого был уже давно отточен такой же рефлекс. Другого просто быть не могло в их мире, полным опасности и смерти. Хищник без когтей уже не хищник, Занзас без пистолетов – все равно Занзас. Пламя ярости, что горело, притягивая, как мотылька к свече, вновь окутало его руки. Скуало неотрывно смотрел ему в глаза, ожидая мига, когда сгусток пламени вспыхнет, опаляя его. Заслужил. В полной мере! Своей беспомощностью. Ненадежностью. Бесполезностью. Слабостью.  Но пламя погасло, а руки, изувеченные тёмными шрамами, опустились… Короткое, даже не злое «заткнись». А после он вообще развернулся и пошел в сторону замка…
Рука с мечом беспомощно упала вниз…
Бурными волнами во время прилива нахлынули боль и холод, каких он еще не чувствовал. Он стиснул зубы, руки сжались в кулаки, а по телу прошла крупная дрожь. Лицо стало жестким и холодным, на нём отчетливо проступила ненависть. Неужели они его сломали?!! Неужели этим падлам удалось то, что они задумали?! Нет, быть такого не может… Занзас. Не сдастся. Никогда. Он это знал. Всегда.

Очертания замка и тренировочного поля вокруг него  растворились, он снова оказался в своих воспоминаниях. Даже не было смысла прикрывать глаза, чтобы дать воображению восстановить картину тех событий. Он видел Занзаса, идущего к входу и видел… подвал с рядами высоких колонн, часть которых разлетелась вдребезги. Чувствовал холодный, равнодушный камень за своей спиной, который отбирал тепло его тела точно также, как и вытекающая из тела кровь, и собственное бессилие, когда все что он мог – это зажимать рану на боку и слушать. Ноги не двигались, как и сейчас. Сил не было даже на то, чтобы просто пошевелиться. Скуало был слишком опьянен своими победами, думая, что сможет показать себя, но нет…не вышло. Но страшнее всего было потом, когда свет в подвале померк, а крик Занзаса все еще стоял в ушах, смотреть глаза в глаза неспешно подошедшего ублюдка  Тимотео. Скуало прекрасно знал, что участь побежденного решает победитель и не сомневался, что после такого его не оставят в живых. Но все, на что тогда хватало сил – это отвечать взглядом, полным ненависти, боли и злости. А затем на глаза упала тьма, и он  не думал, что уже проснется…

Для него это все было как вчера, а для Занзаса – это и было вчера… Скуало видел перед собой его прежнего, а себя чувствовал себя тем же мальчишкой, у которого в очередной раз отобрали то, чем он жил.
Восемь лет… Что можно сказать о них? Только то, что они прошли. Грёбанной вереницей дней, один за одним, такие непохожие друг на друга, но такие монотонные и монохромные. Жил ли он сам в это время или всего лишь существовал? Сказать было трудно, потому что настоящая жизнь начиналась там, где рядом горело это пламя. Всё остальное казалось всего лишь пустотой. Скуало, погруженный в работу так, как умел только он – с полной отдачей, стремясь выполнить все безукоризненно и четко, чтобы у проклятого Девятого не было к изменчивой Варии никаких претензий, никогда не забывал, кому именно он действительно служит. Когда ошейник-удавка в очередной раз затягивалась вокруг шеи мечника, Супербиа выдвигал один из ящиков письменного стола в кабинете босса Варии, смотрел на пистолеты Занзаса, вспоминал, что он все еще жив и не имеет права останавливаться.
Верить и ждать. Только верить и ждать.
Неизвестно откуда налетевший порыв ветра хлестнул по лицу белыми прядями, выводя его из ступора. Сейчас он не мог позволить и дальше оставаться в бездействии, не имеет право сейчас быть бесхребетным и слабым. Он должен быть рядом. Просто должен быть. А значит, все только начинается. Вместе с этим разгорающимся на восходе днем. Кстати, об этом… Скуало прекрасно изучил всех обитателей этого замка и знал их распорядок. Он кинул взгляд на солнце, пытаясь понять, сколько времени прошло точно. По его ощущениям, скоро как раз приближался час «икс». В обычные дни мечник после продолжительной тренировки, во время которой чертовы сони дрыхли в своих постелях, поднимался к себе, принимал душ и переодевался, появляясь первым в их обеденном зале на завтраке, куда подтягивались остальные. Распорядок был жестким, а принцип – «кто не успел, тот опоздал». Так что скоро замок окончательно оживет и начнется глобальный пиз@ец… Скуало чутьем понимал: нельзя было допустить, чтобы вся эта проклятая свора окружила сейчас Занзаса, чтобы ублюдок Луссурия начал вокруг него квохтать как наседка и причитать, чтобы дебил Леви пал на колени перед своим «божеством», поливая соплями и слезами ковер, чтобы жадная сволочь Маммон и псих Бельфегор, один безучастно порхая, другой шишикая, окружили его…
Приняв решение, он метнулся следом за Занзасом, не обращая ни на кого внимание. Волосы взмыли за спиной знаменем, но если кто-то подумал о капитуляции, то он горько просчитался… Коридор, другой, ступеньки, пролет…Смех, разнесшийся по замку, заставил его вздрогнуть и притормозить на секунду. Что-то в нём было такое неестественное, что выворачивало душу не хуже, чем крик в том проклятом подвале. Он специально остался стоять на несколько ступеней ниже.
– Врооооой! Чертов Босс! – прокричал он,  когда смех закончился, давая тем самым понять, что вновь целиком и полностью вверяет свою жизнь в его руки, но что именно сказать дальше, он не знал.
Вария ждала его? Это и так понятно. Они готовы продолжать? Само собой. Всё, что нужно - только отдать приказ.

[AVA]http://s7.uploads.ru/054Io.jpg[/AVA]

Взгляды Скуало и Занзаса опять пересеклись, как было уже множество раз в их жизни. Раньше мечник всегда видел в его красных глазах отблеск неистового вечного пламени, как в жерле дремлющего вулкана на краю земли, куда занесла его однажды жажда приключений. Он прекрасно помнил то ощущение собственной беспомощности и восторга, с  каким смотрел вниз, не в силах отвести взгляд от разверзнувшейся внизу картины ада. Сейчас выражение глаз друга изменилось и изменилось сильно, словно всё перекрывала какая-то неясная вымораживающая душу пелена, от которой становилось не по себе.
Скуало не сразу пошел за ним, понимая, что Занзасу сейчас нужно время, но надолго его выдержки не хватило. А еще ему очень хотелось как раньше, когда они были так молоды, влететь в кабинет на всей скорости, даже не думая о том, чтобы постучаться, застать его за каким-то, часто бесполезным занятием, раздраконить, завязать потасовку или же приземлиться на несколько минут на край стола и начать нести всякую чушь, о которой он все это время думал, и которая, наверное, могла им помочь.
Но если бы все было так просто, как тогда. Супербиа совсем не знал, что нужно делать в этой ситуации, решив действовать по обстоятельствам, потому что не понимал, что сейчас Занзас чувствует. Злость ли? Беспомощность? Жажду мести? Обреченность? Готов ли он продолжить борьбу?! Осталось ли его желание прежним? Гадать можно было бесконечно, но его сфера деятельности всегда были планы и стратегии, а не что-то эфемерное. Одно мечник знал точно – он не имеет права сейчас расслабляться.
Поймав еще один тяжелый взгляд Занзаса, Скуало резко остановился, потом, опомнившись, быстро закрыл за собой дверь, отрезая их от пробуждающейся к жизни Варии.  Он усмехнулся, проходя, наверное, в миллионный раз по этому ковру. Занзас выглядел в кресле вполне естественно, будто оно было его неотъемлемой частью, будто бы всегда был здесь, а вот мечник терпеть не мог сидеть на месте, тем более этом.   А еще если добавить постоянное ощущение беспокойства и слежки, появившееся сразу после мятежа… Своим инстинктам акула всегда верил, поэтому если нужно было поговорить о чем-то серьезном с Луссурией, единственным человеком, которому он доверял, то приходилось идти на множество уловок. Он заранее писал в полной темноте записку, после чего прятал её под перчатку, скрывавшей протез и вкладывал её также незаметно ему в отчет, требуя его немедленно исправить, после чего оставалось только дождаться его в нужный час и в нужном месте, как можно дальше от любопытных ушей…

Мечник замер, услышав первый вопрос. У него он был точно таким же. Правда, тогда ему никто не ответил. Об этом он спросил в больнице, сразу как очнулся. Собственная участь его так не интересовала, как это. Он чувствовал свою ответственность за них, и незнание стало первой пыткой. А затем был опять подвал... После этого его отвезли в Варию. Тогда, несмотря на боль во всем теле, Скуало сломя голову бежал в комнату отдыха, окно которой было единственным освещенным во всем их штабе. Хранители Тимотео били профессионально, не оставляя следов на лице, не выбивая суставы и не отбивая жизненно важные органы, но по болевым точкам, преподавая жестокий урок, желая унизить, заставить кричать и показать ему его место. Урок он усвоил, только совсем другой… Они еще все равно за это поплатятся!
Истерзанные собственными зубами губы кривились в жесткой усмешке. Он ворвался в комнату, быстро пересчитав всех.
«Маммон! Белл! Лусс! Леви»
Перевел дыхание, успокаиваясь.
«Маммон. Бельфегор. Луссурия. Леви»
Все на месте. Все живы. На первых двух ни царапины. Молодцы. Самым потрепанным выглядел Лусс. Леви – просто побитой собакой. У того хватило бы ума истязать себя самому. Черт с ним… Но главное – живы! Пульс отдавался куда-то в виски, а сердце билось молотом. Все-таки они все уцелели и опять вместе.
– Вария не расформирована, Девятый назначил меня на место Занзаса. Кого это не устраивает – свободны,  – произнес он четко и отрывисто.

Он не сразу вынырнул из своих воспоминаний, понимая, что пауза затянулась. Нервное возбуждение, в котором он пребывал, требовало активности, поэтому мечник быстрым шагом прошел к двери, ведущей на балкон, потом обратно, развернувшись у дивана…
– Да, Луссурия и весь офицерский состав в порядке, остальной состав сменился процентов на 60… Личные дела принесу позже,  – быстро отчитался он. Босс должен знать тех, кто ему служит, пусть и не он набирал их в отряд. Скуало, как и тогда, опять без всяких сожалений передавал ему бразды правления. Мечник, продолжая наматывать круги, выжидал, что будет дальше, едва заметно морщась от запаха сигарет, который с одной стороны был неприятен, но с другой – также был и напоминанием о тех днях.
Японский наследник семьи Вонгола. Тема, которую обсуждали шепотом, которая казалось дурной шуткой и полным идиотизмом. Но у Скуало не было причин сомневаться в том, что именно на него и сделают ставку.
– Врооой! Слышал, конечно!! – зло выкрикнул он, пытаясь понять, какие подводные камни скрываются за этой мутной водой интриг, которые он так ненавидел.
Конфликт Колец… Что ж, все ясно. Слова, которые он подозревал, что услышит, но не ожидал, что так скоро. Конечно, Скуало не имел таких прав в Вонголе, каким обладали те, кто входил непосредственно в семью. Вария на то и была независимым отрядом убийц, чтобы обладать гораздо большей свободой, а они сами были волками, которые все время смотрели в лес, и им просто не доверяли. Все эти чертовы восемь лет им не доверяли! А Скуало и не пытался делать вид, что он послушная собака Тимотео, которую тот время от времени приглашал на всякие там мафиозные «светские рауты». Супербиа прекрасно понимал, что цель у этой демонстрации Варии только одна – запугать потенциальных противников. Что мечник и делал прекрасно, обводя публику стальным  взглядом, держась всегда в стороне ото всех. При этом он преследовал и свои цели, используя свою власть для сбора информации.
Конфликт колец… Столкновение интересов двух наследников! Скуало еле справился с собой, чтобы не остановиться во время очередного поворота, оказавшись к Занзасу спиной, теперь он ходил от стола к двери. Мечнику не хотелось, чтобы тот видел его лицо в момент ответа, но и говорить на очередном заходе, не смотря ему в глаза, было бы слишком подозрительным, поэтому единственным спасением оказались… беретты! В следующую секунду он уж стоял рядом с креслом Босса.
– Твое оружие здесь… – он потянул правой рукой нужный ящик стола, выдвигая его и открывая взгляду содержимое – сделанный по заказу кейс с «Х» и гербом Вонголы. Беретты, которые Занзас инстинктивно пытался выхватить совсем недавно, беретты, которые отдали ему как трофей после самого горького поражения, беретты, за которыми все это время ухаживал именно он… Прикасаться к кейсу и уж тем более доставать пистолеты он больше не смел, потому что как и в случае кабинета, он передал их законному владельцу, а, значит, его миссия как хранителя закончилась. Именно им он и чувствовал себя все это время.
Склонившись, Скуало почувствовал, как белые волосы, взвивавшиеся и закручивающиеся до этого как языки пламени над костром за его спиной, сейчас стали совсем другими, текучими и плавными, как вода. Они скользнули вниз, скрывая его лицо как за театральным занавесом. Самое лучше место для такого отвратительного актера как он. Мечник прекрасно знал об этой их особенности, поэтому обычно сразу же заправлял прядь за ухо или старался выпрямиться как можно быстрее, но не сейчас. 
«Скуало…Ты ничего не знаешь. Ты ничего не знаешь» – повторил он себе упрямо эту мысль, вспоминая, как, корчась, горели документы.
– Я знаю о нём немного, но достаточно, чтобы понять, что это наша следующая цель.

[AVA]http://s7.uploads.ru/054Io.jpg[/AVA]

Резкого болезненного рывка за волосы Скуало не ожидал, не успев ни испугаться, ни отреагировать, ни закричать. В голове вспышкой разлилась боль, перед глазами закружились-замелькали красные круги. Выпрямился он сразу же, в следующую секунду, даже не думая о том, что чертовы волосы, за которые Занзас его приложил о стол, могли остаться в его руке. К счастью, тот уже переключился на пистолеты, не получив трофей в виде белых прядей. Скуало ощутимо качнуло, он несколько раз ошалело моргнул, картинка перед глазами плыла и двоилась. Голова кружилась.
– Врооой! Ты еб*улся, Босс?!! – проорал он зло, отшатываясь и благоразумно убираясь от него подальше, опираясь правой рукой на дальний угол стола, постепенно приходя в себя, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Губы кривились в зверской усмешке. Расхаживать сразу из стороны в сторону после такого удара было бы сумасшествием. Перед глазами всё еще было нечетким, не желая становиться на свои места: невозмутимый Занзас, который как будто всегда сидел в этом кресле со своими беретами. Только теперь, черт его дери, в двух экземплярах в качестве охерительного бонуса. Запах табака раздражал ноздри, вьющаяся от пепельницы струйка дыма вызывала ощущение, что все было окутано туманом и иллюзией.
Мечник, привыкнув всегда анализировать свое состояние, оценил текущее как сотрясение легкой или средней тяжести. Хрен с ним. Бывало в разы хуже. По противному ощущению текущей по коже жидкости несложно было догадаться, что лоб все-таки был разбит о край стола. «ТвоюжматьчертовЗанзас» – раздраженно подумал он, но как бы он не был зол за беспричинную вспышку гнева, до состояния бесконтрольного бешенства было очень далеко. К тому же пришло полное осознание того, что сражаться с ним он не мог. И не пистолеты, которые оказались в руках законного хозяина тому были причиной – огнестрельное оружие у противника никогда не пугало мечника. Занзас, этот угловатый подросток, с горящими гневом и ненавистью глазами, который еле шел к замку, который сейчас выглядел подавленнее и мрачнее, чем когда бы то ни было на его памяти, ему, Скуало, одному из лучших убийц мира, положившему на алтарь службы весь свой талант и  рвение, не соперник. После восьми лет они оказались и в разной категории. Акула начинал понимать, что прошлое, которым он жил, уходило безвозвратно и неумолимо, рассыпаясь под грузом настоящего.
Этот удар совсем не было похож, на те потасовки, что были между ними раньше: тогда они напоминали опьяненных своей силой диких молодых хищников, которые пробовали друг друга на клык, проверяли, испытывали, убеждаясь в своем выборе все больше и больше.  Тот Занзас никогда бы не поступил с ним так, и не смотрел бы с такой дикой смесью эмоции. Ненависть? Осуждение? Презрение к бесполезному слабаку? Не понять.
Вдох. Выдох. Это все не иллюзия, их он уже научился читать благодаря работе с Маммоном. Это реальность, а она всегда бьет лицом об стол, выбивает почву под ногами, требуя жертв и проверяя на выносливость новыми испытаниями. И он сам давно уже не ребенок, а капитан Варии, так что и должен действовать профессионально, как и привык: оставляя эмоции в стороне, не придавая значения ударам судьбы.
Он вытер правой рукой стекшую на бровь с разбитого лба кровь и внимательно посмотрел на Занзаса. Нужно собраться, ответить на конкретные вопросы, не обращая внимания на противоречивое «заткнись и говори». Так, первое, про Оттавио (с какого черта речь о нем зашла?). Мысли направились к вице-капитану, с которым они все это время, по сути, делили власть, но в тоже время всегда были по разные стороны баррикад: он не участвовал в боевых действиях против Вонголы, не считался предателем, и не подвергался тотальному контролю, впрочем, не напоминал об этом, мозги не выносил, как остальные офицеры, вел себя достаточно вежливо и спокойно. Скуало, не доверяя ему, понимал, что Оттавио, выдвинутый на эту должность Девятым, был призван следить за всеми ними, держа руку на пульсе настроения в штабе. Впрочем, особо в дела друг друга они не лезли. Супербиа знал о его махинациях, но ему было плевать на это. Вонгола выдвинула Оттавио, вот  пусть сама с ним и разбирается. Опускаться до доноса и виляния хвостом перед этой мразью он не собирался.
– Оттавио на острове Дьявола. Вонгола курирует его уже несколько лет. Там одна из важных баз. Плюс, проводятся закрытые встречи для «своих». Под его руководством находится один из наших отрядов. Подробностей не знаю, – отчеканил он.
Скуало посчитал, что лучше не спрашивать, зачем ему нужна вся эта информация и для чего, просто отвечать.  Вопрос на вопрос тому, кто ничего не знает – это расшатывать и  без того истрепанные нервы. Конечно, он не знал, через что прошел Занзас, но понимания такой разговор не прибавлял ни на йоту. И тот, конечно же, не мог понять, что именно пережил Скуало за это время, даже если задавался подобной мыслью.
– Соберу, – кивнул машинально мечник, забыв про удар, перед глазами опять все чуть поплыло, – Как обычно, в 7 часов в зале заседания.
Эта задача не составляла труда, тем более что все офицеры сегодня были на своем месте. Конечно, собрание можно было устроить и раньше, тем более что скоро все разберутся, что именно произошло: старшие офицеры еще не были в курсе, но младший состав не мог не заметить Занзаса. Секрет, который знает больше одного человека, быстро перестает им быть, скоро вся свора устроит свои ритуальные пляски. А пока… у них еще было время во всем разобраться.
– Врооой! ЧТО?! Я никогда не играю в поддавки!! – услышав продолжение, Скуало выкрикнул это, не задумываясь,  бесясь от одной мысли, что ему придется слить бой. Гордость и честь мечника, прошедшего через тысячи боев, бунтовали. Вария – это не кучка дилетантов! Он смотрел, не мигая, на Занзаса, лицо побелело, а в глазах вспыхнул гнев.

И в наших душах хлещет дождь,
А на устах - лишь горький смех,
Мы стали тверже, чем стена,
И холодней, чем снег.
Лихолесье. Летать

Скуало отметил, как изменилось выражение лица Занзаса, когда тот взял в руки своё оружие. Словно встретил близкого друга. Это так напоминало… Нет, чёрт возьми, нельзя об этом думать. Мечник качнул головой, отгоняя ведения прошлого, волной всколыхнув волосы. Его гнев не прошел, но затихал. Он уже высказал Занзасу то, что думает, поэтому не счел необходимым продолжать тему. Мечник поспешил взять со стола ручку и небольшой лист бумаги, которые обычно использовал для заметок и напоминаний. Быстрыми, резкими и четкими линиями, словно мечом, написал девятизначный код: пароль от замка к сейфу, который также должен был получить Занзас. Супербиа надеялся, что Босс, занятый пистолетами, не обратит внимание на то, как задеревенели обычно такие подвижные мышцы на его лице. Если ему вообще было до него дело.
Рычанием раненого зверя прозвучало такое знакомое для уха мечника ругательство Занзаса. Скуало, положив перед ним лист бумаги, выпрямился, смотря настороженно и внимательно.
Оттавио явно волновал Занзаса в первую очередь. У Супербиа были догадки по этому поводу: подстава во время мятежа. Но как именно? В голову давно приходили мысли, что Тимотео не зря выдвинул этого ублюдка на подобную должность. Но с другой стороны он сам получил капитанство совсем не за заслуги перед Девятым. Так что мечник не знал, как относиться к назначению Оттавио. Правда, ответ для остальных мятежников был простым и ясным – продался со всеми потрохами. Доказывать обратное не было смысла. Но если Занзас решил вывести того на чистую воду или проверить – Скуало не видел ни малейшей причины прикрывать вице-капитана и сливать ему информацию.
– Врой! Понял. Но остальным офицерам я не имею права приказывать молчать, – отрезал он. Теперь – не имел.  Ему не нравилась та усмешка и взгляд, которыми одаривал его Занзас всё это время. Потому что прекрасно помнил подобные у него. Так он часто смотрел на тех, кого презирает и ненавидит. Особенно часто такое выражение у него появлялось на различных мафиозных сборищах, Скуало тогда, проследив его направление взгляда, лишь ехидно скалился. А теперь сам оказался записан в эту категорию. Лицо варийской Акулы исказилось. От следующих слов он дернулся, будто его хлестнули по лицу.
«Свободен?!!! Какого…?!!» Скуало сморгнул, уставившись на него непонимающе. Почему! Зачем? Занзасу после стольких лет больше нечего сказать? После второго посыла оставаться в кабинете не было смысла. Психанув, Скуало резко развернулся и быстрым шагом, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, поспешил к дверям, не забыв ими громко хлопнуть…
На лестнице он налетел на взволнованного Луссурию: – Скуало, это… правда? 
По его тону, было понятно, что он хочет, чтобы возвращение Занзаса было реальным, но боится обмануться. Взвинченная до предела Акула, промолчав, помчалась дальше. Вслед ему донеслось заботливое:  – Завтрак уже готов! Не опаздывай!
– Пошел к чёрту! Все к чёрту! – выкрикнул он, проносясь на всей скорости неизвестно куда, лишь бы подальше от этого места. Ноги сами вынесли его из замка, и только оказавшись вновь на тренировочном поле, Скуало остановился. На секунду. Бесясь, как горный поток, на пути которого неожиданно оказался обвал, он с кличем кинулся вперед, в бой, яростно сражаясь, разнося все вокруг на мелкие куски, выплескивая свой гнев.

Остров Дьявола, на котором Вонгола планировала сделать морской курорт для «своих», полностью оправдал свое название, став смертельно опасно ловушкой для мафиози и… возможным трамплином для Занзаса и Варии в случае удачи. Они все понимали важность этой миссии. Первое настоящее задание Варии за эти восемь лет! Ощущение, что они опять в деле, пьянило, но Скуало не мог не беспокоиться, постоянно взвинченный и напряженный. Нервы были уже порядком измотаны за эти дни. Вернув власть Боссу, мечник, кажется, в их иерархии стал даже ниже Бельфегора. Он подозревал, что если бы отдал несколько приказов, это бы потом повлекло за собой серьезные последствия и проблемы. Придурок Леви, которого Занзас выбрал в качестве своего помощника, постоянно выбешивал Акулу своим высокомерным поведением и сволочизмом. Это постоянно разжигало стычки и драки между ними.
Формально, их отношения с Занзасом были такими же, как и до «Колыбели»: они были рядом, планировали новое дело, но не было главного – их связи, единства, ощущения, что вдвоем они способны на все. В том числе и опрокинуть этот мир.  По-прежнему за столом или на обсуждениях Супербиа занимал место по правую руку от Занзаса. Вот только прекрасно догадывался о том, что когда его не было, они проводили какие-то свои совещания. Раньше такого представить просто было невозможно. Как раз всё было с точностью наоборот – они обсуждали многие вопросы вдвоем, а после, придя к какому-то решению, подключали остальных. По снисходительным, доводящим до белого каления,  усмешкам Акула понимал, что его уже списали со счетов, вот только пустить в расход пока не решались, выжидая момента. 
Впрочем, в пылу сражений все мысли уносились прочь. Была лишь четко поставленная цель, которую они обязаны были выполнить.  Только когда последняя угроза была ликвидирована, а пакет с документами захвачен,  можно было перевести дыхание и успокоиться, но фантомная боль в руке красноречивее любых слов заявляла о себе. От страха и плохих предчувствий сжималось сердце. Когда Маммон поспешил к Занзасу, Скуало кинулся к лодке. Он прекрасно понимал, что её скорость не сравнится со скоростью аркобалено, поэтому все, что он  мог – это надеяться на него.
Темнота, опутавшая весь мир, расстелившаяся легким покрывалом над свинцово поблескивающей водой, не могла помешать отыскать ему верный путь. Кровавое зарево, разлившееся на том побережье, притягивало взгляд. Скуало прислушивался к своим ощущениям, но левая кисть больше не болела. Значило ли это, что все в порядке? Или из-за ранения в плечо он потерял чувствительность? О самом плохом исходе мечник думать не смел. Как бы он не был зол на Занзаса в последнее время, но гибели ему он никогда не желал…
Кровь не переставала течь, пропитав рукав куртки и зазмеившись по лезвию спаты. Видимо, шальная пуля, которую он так глупо словил, задела крупные сосуды, но не артерию. Иначе он бы уже давно был трупом. Опомнившись, он быстро расстегнул ремень, торопливо проколол в нем дополнительное отверстие и перетянул руку выше локтя. Дело сделано. Все остальное – потом.  Выпрямившись во весь рост, он всматривался до боли в глазах в смертельный танец огня, но так ничего не смог рассмотреть. Как только лодка достигла берега, вариец сразу же спрыгнул с нее, отправляясь на поиски. 
– Занзас… – Скуало глотнул горячего воздуха и первый крик вышел сдавленным. Он прокашлялся. Второй получился громче: – Занзас!!
Пламя полыхало, обдавая жаром и взмывая в небо. Мечник носился по пляжу, выкрикивая имя Босса. И плевал он на все его запреты. Ему хотелось убедиться, что тот в порядке, что он выжил в этом раскаленном аду и стал его эпицентром.
[AVA]http://s4.uploads.ru/SuyIc.jpg[/AVA]

И что ты знаешь про меня,
Чему ты веришь про меня?
И что за дело до меня?
Что ты знаешь?..
(с) Мельница

Скуало носился по пляжу в каком-то безумном угаре, не разбирая дороги, не понимая, где искать Занзаса. Вокруг него были пламя и дым, дым и пламя. Чёрные, напоминающие облака, клубы жадно расползались во все стороны, освещаемые острыми, хищными языками торжествующего огня, а где-то над ним в небесной выси плавились звёзды. Голова кружилась. От потерянной крови, от тошнотворного запаха палёной плоти, от жаркого, тяжёлого воздуха, который обжигал легкие, наполняя их до предела, но не давая так необходимого кислорода. Наверное, так чувствует себя рыба, выброшенная в полуденный зной на песок, как на сковородку. Все что ей остаётся – это мучительно выгибаясь, раскрывать рот, таращить и без того круглые глаза и судорожно пытаться глотнуть воздуха. Бейся, не бейся, всё равно задохнешься…
Ему казалось, что он попал в самый настоящий Ад. Горящий, раскалённый и полный кипящей Ярости. В противовес ледяному застывшему безмолвию, в котором был заключен Занзас. Сейчас словно вся эта невероятная сила, скопившаяся в нём за столько лет, наконец, вырвалась на свободу во всём своём безжалостном великолепии, а он, упиваясь этой мощью, был готов шаг за шагом пройтись по всей земле и спалить её дотла.  Супербиа никогда не видел проявления Гнева и Ярости Занзаса в настолько чистом виде, но чувствовал, знал ещё в момент первой встречи, что в его сущности сокрыто нечто колоссальное и запредельное. Пламя. Уникальная способность, о которой ходили легенды. Эта мощь манила и отталкивала одновременно, пугала и завораживала одновременно: как он может быть человеком?! Кто он?! Скуало так не нашёл ответа.
Он метался. Ослеплённый и испуганный. Волосы при каждом резком движении больно хлестали по лицу, но он не обращал на это внимания. Мечник уже плохо понимал, где находится сам, где оставил лодку, где берег, а где море. Лишь одна мысль, одно единственное имя, было тем спасительным крючком, что удерживал его. Чутьё никогда не подводило – с Занзасом беда. Без него он точно не уйдет. Никогда.
«Лишь бы не опоздать…. Лишь бы не было… как в тот раз…»
Очертания в дыму были обманчивыми и коварными.  Казалось, что вот там, за очередным чёрным облаком вырисовывалась фигура человека – но нет, опять обман. Опять погоня за мороком и призраками прошлого. И, наконец, на чернильном фоне побережья за дымной завесой возник Занзас, который медленно двигался вдоль кромки воды и не собирался распадаться, как все прочие видения до этого момента.
– ВРООЙ!!  – завопил Супербиа Громко. Обрадовано. Привлекая его внимание, чувствуя себя наконец-то, довольным и спокойным! И сразу же закашлялся, словно вложил все силы в тот последний, победный крик.  Надышался гарью и горячим воздухом. А ноги сами понесли к нему. Скуало  забыл об усталости и переживаниях. Всё это было не важно – главное то, что Занзас жив! Он резко притормозил перед ним, волосы последний раз яростно взметнулись вверх и рассыпались по плечам. Мечник, растягивая тонкие губы в довольной усмешке, быстрым, цепким взглядом осмотрел его и похолодел. Неужели то оружие было все-таки использовано против Занзаса? Оттавио… ублюдок! Если бы он был жив, то точно не продержался и секунды встречи с ним!! Выглядел Босс хреново, но держался на ногах, а на лице застыло уверенное и сильное выражение…
Супербиа сразу же напоролся, как на клинок, на его горящий взгляд, в котором было столько ненависти и злости, будто Занзас уже не различал, упиваясь торжеством огня и собственной силой, кто перед ним: враг или друг. Или же… Различал? От этой мысли стало жутко и мерзко. А жестокие и резкие слова безжалостным прессом окончательно раздавили его радость. Он опешил на несколько секунд, а потом рявкнул, разозлившись: –  Врой!!! Ты охерел тут вконец?!!! Я за тобой приплыл!! 
Скуало впервые услышал то, что уже давно витало в воздухе, но всё никак не обретало форму.  Значит, он всё-таки оказался прав. Его собирались пустить в расход, ему подписали смертный приговор… Много разных обозначений, но смысл один. Чёрта с два!! Он уж точно не заслуживал позорной казни! Он не предатель! Чтобы кто не плёл! Занзас тем временем продолжил свой путь, словно его тут не было, словно Супербиа был для него пустым местом, словно вообще для него ничего не значил. Внутри мечника всё кипело – от ярости, от осознания собственного бессилия, от невозможности что-то доказать. У Скуало была лишь твёрдая уверенность в том, что он ни в чём не виноват, и больше ничего. И сейчас, когда они здесь, один на один, мечник жаждал вывести всё на чистую воду, понять, в чём его обвиняют и что за хренотень творится в этом мире! Может, было не лучшее время и место, но нервы сдали, терпеть и молчать он больше не мог, поэтому с лёгкостью обогнал этого высокого угловатого подростка, перекрывая ему дорогу, становясь перед ним так, словно готовился к бою. Если у него есть хоть одно обвинение – пусть выскажет.
– Я тебя не предавал! – отчеканил Супербиа, смотря ему в глаза прямо, уверенно и твёрдо.

[AVA]http://s4.uploads.ru/SuyIc.jpg[/AVA]

Это был час Гнева, час Ненависти и Триумфа Занзаса, напоминавшего  одновременно как одуревшего от крови и ярости охотника, так и загнанного в угол израненного волка. Вставать на пути в такой момент – смертельно опасно, все равно что перед танком, но Скуало встал, требуя ответа. Этот разговор Супербиа представлял себе совершенно иначе, планируя после завершения миссии передать Занзасу свою форменную куртку с двумя аксельбантами, как символ преданности и готовности следовать за ним. Ему казалось, что низвержение власти зарвавшегося Оттавио, помпезное возвращение в строй офицеров Варии и их Босса могли сгладить возникшие противоречия, поднять боевой дух и дать ощущение, что вместе они могут опрокинуть весь мир на лопатки.
Как раньше.
Но всё пошло прахом. С самого начала разговора. Занзас, неумолимый в своей жесткости, казалось, вырос, затмевая собой половину неба, как огромный мифический лев, который выжидал, примерялся, с какой стороны лучше всего нанести смертоносный удар. На его исказившемся лице проступила первозданная животная агрессия, подвижное же лицо Скуало наоборот окаменело, побледнело под слоем копоти и вытянулось, как у покойника. От первой фразы он дернулся, как от разряда тока. Восемь лет! Перевернутый знак бесконечности! Эта цифра терзала его постоянно! Знал бы Занзас, как Скуало хотел прийти и спасти его! Как этот проклятый подвал с рядами колонн, нетающим льдом, огромными цепями на броне постоянно возникал во снах, терзая одним своим «невозможно». Не подобраться, не помочь. Полное бессилие. Как о таком рассказать?! Как? И что значит… Купили? Кого? Его? Хотелось засмеяться во весь голос, и в тоже время было не до смеха. Неужели Занзас забыл, что его невозможно купить, точно также, как нельзя заставить ветер дуть в нужном направлении?!!
Скрип ракушек и камней под подошвами военных ботинок, ещё несколько капель загустевшей крови, скатившейся по долу меча и утонувшей в песке, противный пот, выступивший на лбу, к которому прилипла челка, стиснутые до боли в мышцах челюсти. Скуало во время этого огненного круга  чувствовал неотрывный взгляд Занзаса – изучающий, полный ненависти и злобы – и молчал. Супербиа понятия не имел, почему Тимотео оставил его в живых. Никаких заслуг перед этим старым козлом у него не числилось, да и не хотел бы он их иметь. Конечно, за годы службы Скуало постепенно осознал, насколько для Девятого выгодна его кандидатура, но не мог охватить эту паутину хитросплетений и коварства так, как Занзас. Не видёл её во всем масштабе и глубине. Не мог.
Тучи и дым сгущались, а краски меркли, чернота облепляла и заливала глаза. Круг смерти, во время которого Скуало смотрел прямо перед собой, закончился там же, где и начался. Правая рука сама собой стиснулась в кулак. Всё оказалось ещё хуже, чем он думал. Да, он был слишком легкомысленным, слишком не разбирающийся во всей этой хрени… Молодой, гордый, горячий, буйный с ветром в голове! Сумасброд и самоуверенный выскочка с непомерным желанием выделиться! Виноват во всей этой дури. И не отрицает. Каким же идиотом он был! А какой идиот он сейчас… Но точно не виноват в том, в чём его обвиняет Занзас! И что он может сказать в ответ на полный обвинений и смертоносного свинца монолог?
«Я не знаю. Я в этом не участвовал»?..
Полный бред.
Смех Занзаса выворачивал и раздирал душу не хуже острых, как бритва, когтей. Лишь только слова о его собственной никчемности как лидера да попустительство алчности Оттавио в этом камнепаде тяжелых, с острыми гранями слов, казались мелкими камешками и не попадали в цель. Первое он осознал прекрасно ещё в первый год своего «правления» и смирился с этим, а второе… Что ж, может, в его молчании и была сопричастность Оттавио, но только не та, которую подразумевал Занзас, и уж точно Супербиа не знал об его подставе во время мятежа.  Иначе бы от вице-капитана даже самые искусные ищейки Девятого не нашли даже волоска. Что же такого сказал ублюдок Оттавио? Что они действовали заодно? Подставил его под последок, и сдох как последняя сволочь?! Похоже на него…
Поднятая рука Занзаса и презрительная усмешка, скользнувшая по его губам, заставили Скуало напрячься ещё больше. Он еле сдержался, чтобы не отшатнуться или отпрыгнуть в сторону, но остался на месте. Его слова звучали как приговор. Хочет спалить его вместе с Оттавио, не оставив и следа? Перемешать его пепел с пеплом предателя и так и не узнать правды? Сердце глухо отстукивало в груди, в висках молотками долбил пульс. Не дышать, не моргать он не мог, только смотреть, как во взгляде Занзаса горел нехороший огонь, по сравнению с которым пламя и дым вокруг были вспышкой спички. Волосы. Шутка стала символом верности и преданности в той же степени, как  глупости и самоуверенности, но что тут скажешь? Действительно дерьмо. Всё – дерьмо. Капкан разжался. Прядь волос бессильно упала вниз, поставив точку в «разговоре».
–  Моя клятва в силе, – уже глухо, сдавленно, но всё также твердо, как и раньше, произнёс Супербиа, провожая Занзаса взглядом пока тот не скрылся за пеленой дыма. Ему не хватало воздуха. Он задыхался. Как тогда, давно, в подвале. Скуало с трудом сглотнул. Огонь, кажется, высушил и опалил его внутренности, глаза, горло. Он развернулся к воде, которая сейчас казалось кровавой и бездонной.
Так не может продолжаться!
Но он не может уйти…
Пока не может.
Клятва.
Гнев и бешенство затопили душу. Пусть эти ублюдки празднуют победу! Он же – в числе проигравших! Правая рука вцепилась в аксельбанты на плече, крепко сжала. Швы на кожаной куртке поддавались с трудом, но для Скуало это стало делом принципа. Раздался треск разрываемой ткани. Вырвался только один. Супербиа сжал его в руке, словно хотел задушить. Второй остался на плече. Вице-капитан. Он рассмеялся так громко, как смог. Долго ли он им останется? И кто займет это место?! Плевать он на это хотел! К чёрту. К чёрту! Он швырнул аксельбант в песок, придавил его подошвой сапога, как ядовитую змею. Тонкие губы скривились в безумной и тонкой усмешке. Всё решено. Скуало сорвался на быстрый, решительный шаг. Совсем не в ту сторону, куда ушел Занзас.

Конфликт Колец остался позади. Снова Сицилия. Снова Вария. Снова эта комната в серо-голубых и белых тонах – безликая, поднадоевшая, как гостиничный номер, но в тоже время она была единственным местом для Скуало, где он мог прийти в себя, отлежаться и хорошенько подумать. А времени у него было предостаточно. В перерывах от одной волны боли до другой. От таблетки до таблетки. Раны, нанесённые зубами акулы, как оказалось, заживали тяжело и проблемно, не то, что раны от мечей. Грязная вода, бактерии, всякая хрень, двойной ряд острых, как бритва зубов… Единственный плюс, пожалуй, был в том, что с того момента, как капкан челюстей захлопнулся на его теле, он, не пытаясь вырваться из его стальной хватки, получил минимальные повреждения из возможных. А дальше.. благодаря оперативному спасению людьми Каваллоне и работы команды его высококвалифицированных медиков, мечник смог выкарабкаться и остаться на этом свете. Вот только что делать с этой подаренной жизнью – было совсем не понятно.  Часы тикали, дни шли, а проблемы не решались.  Мысли прояснялись и вновь путались, курсируя как корабли на патруле в открытом море.
По большей части они крутились, как водоворот вокруг своего центра, возле Занзаса. Скуало было сложно представить как его душевное состояние, так и то, как теперь он относится к нему. По-прежнему ли Супербиа для него подлец, мерзавец и сволочь, думающая о своей шкуре? Или же он перешёл в другую категорию – людей, которые знают слишком много тёмных тайн, поэтому с ними не хочется встречаться лишний раз? А ведь хотел унести с собой в могилу эти знания! Не смог. Ни сдохнуть, ни сохранить тайну. Не возненавидит ли Занзас его ещё больше? Захочет ли видеть рядом с собой? Он не знал. Не мог представить. Доверия и понимания не вернуть точно также, как  дважды в одну реку не войти? Наверное, да. И не поспоришь. Скуало не знал, на что он надеялся все эти годы. Что все будет по-прежнему? Ничего не будет! Или… Хрен знает, кто знает. А кто знает – тот не скажет. Супербиа криво усмехнулся, прижал ладонь живой руки ко лбу, потом провел её по лицу, словно пытаясь сбросить с себя какую-то пелену, опутавшую его паутину. Он вновь запутался в лабиринте своих мыслей, заплутал в тупиках памяти и вопросов, и не заметил, как дурная беспросветная явь сменилась не менее дурными и беспокойными снами.

[AVA]http://s4.uploads.ru/SuyIc.jpg[/AVA]

Сны. Мир фантазий. Розовых сопливых грёз. Сюрреализма и кошмаров. Зачем они вообще нужны человечеству? Давать отдых усталой душе? Предупреждать? Отвлекать от проблем, которыми полна жизнь? Шифровать настоящее всякими заумными символами, благодаря которым всякие там нечистые на руку недоученые лишь срубают с наивных простачков бабки? У каждого человека сложились свои отношения с этой странной и неизбежной частью своего существования. Скуало ответил бы однозначно на этот вопрос – сны нужны для того, чтобы мучить! Словосочетание «хорошо выспался» в его понимании имело только одно значение. Это когда после выматывающего дня, тренировок и прочей варийской ежедневной свистопляски, он, полный жажды покромсать всех к чертям собачьим, упал на кровать поверх одеяла, уснул как убитый и проснулся в той же позе без единой херни в голове, чтобы вновь, не оглядываясь и не останавливаясь, помчаться вперёд. Так было что до, что после возвращения Занзаса. Только к прошлой тошнотворной мути добавились новые образы: ублюдочных офицеров, недоделанных будущих Десятых, огненные всполохи, разверзнутая пасть бездны, надоедливый смех, а мир снов стал ещё более гротескным, вытянутым и  уродливым, напоминая сюжеты картин Босха. Сейчас же опять в голове возникала всякая надоедливая дребедень, реакция на которую была – от «зае*ло уже в доску, переключите, **%;@№, этот канал, или я за себя не ручаюсь!» до презрительного «ну какая $%№^@ на этот раз?»
Последнюю неделю Супербиа часто оказывался в горящем замке, где осыпались башни и стены, разлетаясь на огромные камни, где с хрустом переламывались дубовые балки и перекрытия, а жар давил, грозя испепелить до костей. Чёрный дым вместе с языками пламени взмывал в раскалённое небо. Где-то там, внизу, люди, мельтешащие подобно муравьям, пытались прекратить пожар, но разве в этом есть смысл? Разве это возможно?! Последние же несколько дней он оказывался на глубине в разбушевавшемся океане, полном беспредельного хаоса и водоворотов. В отличие от тех, прошлых снов, где он постоянно куда-то мчался, спешил, не успевал, снова оказывался в тупике, но продолжал попытки в этой круговой западне до бесконечности, то сейчас Скуало не делал ничего. Даже не пытался пошевелить пальцем, с созерцательностью философа разглядывая разгул стихии и ближайший водоворот, полный обломков кораблей и тонущих людей. Даже акулы – они почему-то появлялись стаями, равнодушные и отстранённые, как гости на званом ужине – не пугали, не вызывали отвращения или желания уничтожить их. Они не трогали его, он – их. Был ли Скуало в этих снах такими же, как они, пришедшим на пир хищником или всего лишь частью скалы или рифа, он не знал, как и не знал, прекратится ли этот шторм, стихнет ли когда-нибудь рёв ветра, перестанут ли корабли тонуть. Когда-нибудь этот водоворот дойдет до него. Вот только когда? Сегодня? Сейчас? Через неделю? Не важно, но неизбежно.
Неожиданно сквозь неумолимую тяжесть воды пробился красновато-тусклый луч света. Он становился всё шире и ярче, освещая подводный мир, распугивая его обитателей, даже смертоносная спираль водоворота стала затихать и съеживаться, словно в испуге. И вдруг что-то огромное поднялось из глубины и коснулось лица…
Скуало от неожиданности вздрогнул всем телом, жадно глотнул ртом воздух и распахнул глаза. Пробуждение вышло неожиданным, как будто его поймали на крючок и вытянули точно также, как выдергивают рыбу из  воды. Перед глазами вспыхнули круги – то ли отблеск того странного света, то ли реакция на лампу в комнате. Несколько раз удивленно моргнул, ничего не понимая. Не сразу вырвавшись из оков сна, он никак не мог рассмотреть того, кто навис над ним.  Секунду-другую и  серые глаза  раскрылись ещё шире. Меньше всего ожидал увидеть здесь…
– ЗАНЗАС?!!
Крик вышел немного хрипловатым, но, тем не менее, довольно громким. Супербиа подскочил. Какую-то секунду он ошарашено смотрел на Занзаса, на этого хмурого и недоверчивого подростка, такого, как в том, бурном прошлом. Только тогда не было этих жутких шрамов от льда. Скуало поймал его взгляд, который тот на этот раз не собирался отводить, и в котором впервые за последнее время не было ненависти, презрения, гнева. Понимание накрыло, как волной. Не важно, какими были причины, что и как произошло, но Занзас пришёл. Супербиа засмеялся, не так, как смеялся всё это время: зло, с вызовом и дерзостью, а радостно и воинственно.  И  обнял его, опрокидывая на кровать. Крепко, вкладывая в этот порыв все захлестнувшие его эмоции. До скрипа стиснул его одежду на спине дрожащей рукой и ткнулся лбом в угловатое плечо. Живой. Горячий. Настоящий. С выпирающими мослами, нескладным телом. Плевать. Главное – не иллюзия, не зыбкое видение. Смех, к которому прибавилась нервность, постепенно становился тише. Он крепко зажмурил глаза, не зная, кому из них двоих больше причиняет боли, но отпускать Занзаса не хотелось. Даже если бы тот начал сейчас активно сопротивляться. Даже если бы кто-то попытался оттащить того от безумного мечника. Собственное тело почему-то стало казаться тоже каким-то мелким и тонким, как у подростка. Сразу вспомнились вечера в Варии, когда они валялись рядом на диване, обсуждая что-то, иногда обмениваясь тычками локтей в бок и многозначительными усмешками. Правда, Скуало частенько не выдерживал, порываясь встать и начать опять носиться по комнате, но Занзас придавливал его сверху лапой, и Акула постепенно затихала. Сейчас же в капкан попался сам Занзас. Надо же… Смех оборвался всхлипом.

[AVA]http://s3.uploads.ru/5nLgb.jpg[/AVA]

Напряженное тело Занзаса, казалось, окаменело и превратилось в ледяную статую, но Скуало не собирался отпускать того из стальной и тёплой хватки, и  оно постепенно стало расслабляться, словно растаивая и вновь становясь собой. Эмоции распирали и захлестывали его самого с головой, как девятый вал в штормовом океане. Слёзы стояли в глазах Супербиа, когда тот проснулся в больничной палате и с удивлением понял, что опять по странному обстоятельству – по насмешке судьбы или невероятной удаче – выжил. Тогда разговор с Дино Каваллоне, во взгляде которого серьезность была смешана пополам с беспокойством, не принёс никакого облегчения. Бывший друг пытался докопаться до сути происходящего, а Скуало не мог и не хотел как отвечать на его вопросы, так и давать свободу накопившейся боли, просто замолчав и закрыв глаза. В ходе боя Неба мечник снова оказался в персональном кошмаре, на этот раз увидев проклятую заморозку  со стороны. Во второй раз всё было ещё страшнее и невыносимее. Хотелось разорвать все эти чёртовые веревки, удерживающее его, перебить всех, кто бы попытался встать у него на пути и прорваться туда, к Занзасу. Но израненное тело было не способно даже подняться и справится с путами. Бессилие, чувство вины, полной бесполезности, гнев и злость затопили сердце, мучая и причиняя нестерпимую боль, по сравнению с которой физическая была пустяком… В тот момент, когда он кричал и проклинал всё и вся, если бы он ещё сорвался и разрыдался, вряд ли бы кто обратил внимание на его полномасштабную истерику, но он всё-таки удержался на грани, а вот теперь не смог. Но те непролитые слезы были тяжёлыми, горькими, злыми, полными соли и отчаяния, а эти, что текли сейчас – лёгкие, радостные, с чувством свободы, всё равно, что очищающий дождь по весне, после которого всё так быстро зеленеет…
Скуало порывисто втянул воздух в лёгкие и закусил губу, постепенно успокаиваясь и приходя в себя. Понял, не понял Занзас, что с ним происходит – не важно… В любом случае не станет смеяться. В этом он был уверен. Супербиа вслушался в его слова, которые звучали, как будто язык с трудом подчинялся ему. Им обоим было тяжело начать разговор, но нужно. Занзас заговорил о волосах, наверное, потому, что те оказались сейчас сжаты в его кулаке. Усмешка скользнула по тонким губам блондина.
– Врой… Я же поклялся… – просто ответил он. Даже если это было в дикие четырнадцать, даже если клятва смешна и наивна, он не имел права её нарушать. Глупо было, конечно. Теперь Скуало был полностью согласен с Занзасом, но в тоже время был рад, что эта клятва имело место, имела свою цену и значение для них обоих. Мечник потом много раз вспоминал о том судьбоносном моменте и решении в своей жизни, когда прядь хлестала по лицу или же волосы перекрывали ему обзор.… С волос начиналось его утро и ими же заканчивался день: чтобы нормально заснуть, не мучась от их жара, и не проснуться, опутанным ими как водорослями, следовало сначала пристроить на подушке отросшие патлы, а потом уже где-то прилечь самому.  Почему-то вспомнилась первая попытка убирать на ночь волосы в косу.  Утром в ванной он матерился на ползамка, увидев, как волосы, мать их,  рассыпались по плечам мелкой волной!  Русалка, &%#! Супербиа фыркнул, настроение неуловимо поднялось, даже дышать стало легче.  Теперь он мог вспоминать и о таких вот мелочах. А почему остался… У него все было просто и очевидно. – Занзас, я же знал, что ты жив. Что ты вернешься. Как я мог уйти?
В детстве он уже пережил самую большую и тяжёлую потерю. Тогда, на больничной койке он, постигая всю боль и отчаяние своего одиночества, в один из муторных дней осознал одну простую истину: сколько бы он не мучился, всё равно это никого не вернет… И всё, что ему оставалось – это встать на ноги и идти вперёд, храня воспоминания в своём сердце. В случае с Занзасом он не мог просто перечеркнуть те полгода, не мог его бросить, поставить на нём крест и умчаться на поиски новых мечников, послав в задницу Девятого с его претензиями и всех варийцев. Такого даже в мыслях не появлялось.
Слова Занзаса о том, что он стал тяжёлым «как лось», вызывали очередную довольную усмешку. Обычно он зло выплевывал эти слова, когда Занзас по время их потасовок умело делал подсечку и придавливал мосластого мечника к полу. Скуало, не желая быть проигравшим, сопротивлялся как мог, матерился и обвинял его, что тот разожрался и вообще в конец охренел! А теперь надо же, сам смог придавить его… но тут же этой мысли стало не по себе. Восемь лет. Всё-таки восемь лет! Он сдержал тяжёлый вздох и перевернулся на бок, по-прежнему сжимая его в объятиях, но больше не придавливая своим покалеченным телом…  И тут Занзаса накрыло... Супербиа помолчал, давая ему время прийти в себя и крепко удерживая рядом с собой. Потом заговорил. Тихо, но особо не подбирая слова.
– Врооой… Херово тут было… Расскажу. Мне скрывать нечего. Но… – он помолчал, хмурясь, был один момент, который не давал покоя, – многое уже на меня, конечно, донесли. Спрашивай, что хочешь знать.
[AVA]http://s3.uploads.ru/5nLgb.jpg[/AVA]

За все эти долгие месяцы отчуждения и непонимания Скуало уже устал думать, кто и что мог на него донести. Леви, конечно, подсуетился в первую очередь! Ещё бы, его же бедного и несчастного Злобная Акула притесняла со всех сторон! Вон как тот выпендривался во время Конфликта Колец и ждал только случая, чтобы прикончить его, зонтик ему в задницу! Да и у Маммона, пожалуй, были к нему огромные счёты – никудышный капитан, не даёт нормально развернуться, бла-бла, послушная игрушка, и вообще, ни хрена в бумажках не соображает!  А там и Белу нашлось что ляпнуть по приколу в «нужный момент». Да и Луссу проблем доставлял. Куда не кинь – везде клин. Тот же ублюдок Оттавио перед своей смертью мог попытаться спихнуть все на него: как никак вместе были «у руля власти». И уж что Супербиа точно не пытался – так это продумать свои ответы на возможные обвинения. Услышав самые важные слова Занзаса о том, что он ему верит, мечник прикрыл глаза и выдохнул. Большего ему знать и не нужно. Теперь все эти метания, терзания, переживания не имели значения.  Теперь кто бы не попытался укусить его побольнее – он без лишних слов вцепиться тому в глотку и будет прав. Потому что Занзас ему верит. Потому что он выдержал это испытание и остался свободолюбивой акулой, выбирающий свой путь, а не каким-то там цирковым тюленем, хлопающим ластами любому, кто кинет ему кусок рыбы.
Скуало широко усмехнулся, на душе стало легче. Лежать рядом с Занзасом было уютно и спокойно, но когда тот лёгким толчком дал понять, что хочется высвободиться, то мечник не стал его удерживать. У них впереди ещё много времени, чтобы пообщаться и обсудить любые мелочи. Сейчас же важно заново отстроить мосты. Супербиа приподнял брови, не понимая, чего Занзас хочет, но подчинился его нажиму на плечи и лёг на спину: не безволие тряпичной куклы, а доверие. Понять, что именно привлекало внимание друга, не составило труда: бинты. Точнее, то, что они скрывали. Сегодня Скуало не стал натягивать футболку: ткань раздражала и давила  кожу. Он даже джинсы перестал носить, откопав в своём шкафу хрен знает откуда взявшиеся тёмно-серые штаны: не из грубой ткани, как он обычно привык, без стрелок, цепей и шипов. Наверное, купил от безнадежности и усталости во время одного из рейдов с Луссом, а вот сейчас надо же,  пригодились… он усмехнулся, подумав об этом. А вот Занзасу точно было не до шуток: черты лица стали резкими, а брови ещё больше нахмуренными. Винил себя в его ранениях?!  Наверное. Но Скуало не видел для этого причины. Отдать себя на съедение акуле решил он сам, так что и с последствиями должен разбираться самостоятельно как нормальный мужик, не ища крайнего.  Организм справлялся неплохо. Повторных воспалений не было. Лечение сводилось к ограничению активности, нормальному питанию и приёму таблеток. Бывало и хуже! Подумаешь! Будет ещё куча шрамов на теле. Ни первые и не последние. Обычно после серьёзного сражения в этой своеобразной нательной живописи появлялось  несколько кривых росчерков, а тут… много. И всё. Списывать его в запас точно не было смысла. И своё место рядом с Боссом он не собирался уступать до тех пор, пока или не свернет себе башку, или Занзас не пошлёт нафиг.
– Врой! Херня, – заверил его Супербиа и криво, но задорно усмехнулся, подтверждая, что это не стоит его внимания. Заживёт, как на собаке. И не через такое проходили: – Скоро буду как новый! Не сомневайся!
Он расслабился под тёплым пламенем и тяжелой ладонью, прикрыв глаза. Впервые за все это время стало по-настоящему легко, спокойно и хорошо. Но Занзаса напряжение всё равно не отпускало. Рука была убрана, а во взгляде вспыхнуло мрачное пламя. Скуало, почувствовав перемену его настроения, приподнялся и спокойно посмотрел ему в глаза, дожидаясь, когда тот решится, но не смог сдержать удивления, услышав вопрос. Для Занзаса тема Оттавио явно была болезненной. Супербиа видел желваки на его скулах, внимательный немигающий взгляд. Так спрашивают о том, что действительно важно: продался или не продался. Мечнику скрывать было нечего, поэтому, не отводя взгляда, он стал рассказывать:
– Врой… работа. Только Вария и чёртовы подписи…Ты обвинял меня в том, что я потворствовал ему… Да, ты прав. Первое время я ни хрена не понимал, что происходит. Он оборзел от власти. Правда, постепенно я просёк часть его махинаций. Он предлагал и мне войти в долю… но я отказался. Не хотел иметь ничего общего с этой дрянью…  Почему не стал палить его? Да потому что это были проблемы Девятого. А мне своих хватало. И я вёл своё расследование. Мне не хотелось, чтобы он сунул нос в мои дела. Возможно, Оттавио знал об этом…но так у нас установился некий нейтралитет… – он замолчал, сжал правую руку в кулак. – Но клянусь, Занзас, если бы у меня было хоть одно доказательство его вины – его никто бы никогда не нашёл. Врооой! Как ты вообще его спалил? Где он прокололся? Расскажешь?! Я понял, что нас кто-то предал… Но так и не смог понять, кто именно… Мне оставалось только подозревать всех… Но они все считали виноватым меня…потому что только я был там… с тобой.
Продолжать он не мог. Занзас и так всё это знал. Скуало надеялся, что он сможет как и раньше объяснить ему то, что произошло, помочь взглянуть на эту картину в полной мере и раскрыть всё то, что мучило его долгие годы.

[AVA]http://s3.uploads.ru/5nLgb.jpg[/AVA]